Я -- россиянка. Я -- еврейка. Мои предки жили в этой стране века, и никогда ещё не делали ничего плохого. Они лечили людей. Я тоже лечу, детей -- я педиатр государственной поликлиники. У меня мизерная зарплата, и меня ждёт мизерная пенсия. Но я всё равно лечу детей. Только моего младшего сына теперь не вылечишь: ему разбили голову железным прутом мальчики из его же школы. Те дети, которых я лечила. Те дети, которых я лечу.
Я -- россиянин. Я -- метис: мой папа кубинец. Поэтому у меня чёрные волосы, чёрные глаза и сломанный нос. Я не боксёр, я студент. Меня избили, наверное, такие же студенты. Они говорили, что "чёрным" не место в их городе -- в городе, где я родился и вырос, где родилась и выросла моя мать, за который проливал кровь мой прадед... за который умер мой прадед. Убьёт ли этот город меня?
Я -- россиянин. Я -- осетин. Оказался в городе, где живу, при Советском Союзе: тогда не спрашивали, распределяли, и всё. Я кавказец, и у меня кавказское лицо. Мне страшно ходить по улицам вечером, я волнуюсь, когда моя дочь возвращается из школы. На нас, кажется, ополчились и русские, и татары, и все другие, кто живёт в этом городе -- кроме моих соседей, которые видят, как я живу, какой я человек. Но два шага от дома перемещают меня и членов моей семьи на линию фронта, и даже моя христианская вера и моя порядочность не спасут меня, если пьяному националисту захочется размять руки: пьяный националист никогда не ходит "на охоту" один, мой разряд по боксу меня не спасёт против толпы.
Я -- россиянка. Я -- цыганка. При Советском Союзе я работала на фабрике, вместе с моим мужем. Фабрика закрылась. Нас нигде не берут на работу: у нас "слишком цыганские" лица. Мой муж потерял веру в жизнь, он пьёт. "Работает" по свалкам: собирает и сдаёт макулатуру, цветмет, жестянки. Я за гроши убираюсь в детской поликлинике. У меня четверо детей. Они не ходят в школу. Я пыталась. Но другие дети дразнят их за бедную одежду, обзывают "копчёными", учебники и тетради дорого стоят, а учителя при остальных учениках унижают за то, что они не могут сдать денег им на подарки. Никакая сила не может заставит теперь их ходить в школу. Их учит читать моя соседка, и спасибо ей за то, что она напишет о нас!
Я -- россиянин. Я -- РУССКИЙ. Вкалываю, как папа Карло, верчусь и кручусь: на мне старые родители, с их мизерной пенсией, ребёнок. Жена тоже вкалывает так, что руки отваливаются. Недавно нашёл у сына портрет Гитлера: он связался с фашистами. Изорвал в клочки: мой дед погиб на войне. Да, никогда не пылал любовью к нерусским, я шовинист. Но когда я вижу по телевизору, как такие, что приманивают сына, УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ!!! Я видел, как они убили таджикскую девочку -- это никак не отразилось на пенсии моих родителей. Они убили армянского студента -- но моя больная раком соседка не исцелилась. Они искалечили цыганскую девчонку -- а голодные русские дети так и остались голодными русскими детьми. Они льют кровь и зажигают ответный огонь, и мне это ничего не даёт... кроме этих клочков фотографии в мусорке и понимания, что мой собственный сын надругался над памятью моего собственного деда...
Может, дело-то не в национальности соседа, а в том, что ПОРА СТРОИТЬ И СОЗДАВАТЬ свою жизнь, своё будущее, в котором больные получают качественную помощь, пенсионеры не собирают бутылки, каждый ребёнок может научиться читать, и каждый человек может ПРОСТО ЖИТЬ!